— Мне нужен отпуск, — пробормотала Алекс, падая лицом в подушку. — И срочно. Начиная с сегодняшнего дня. Прямо сейчас…
Она заснула.
И день, который, казалось, не завершится уже никогда, сменился, наконец, ночью.
* * *
Кирк проснулся от ужаса, словно его ударило током. Что? Что он ещё не сделал?..
О Боже! Я забыл на мостике Маккоя!!!
* * *
Леонард сидел в капитанском кресле, злой как чёрт, и клевал носом под насмешливым взглядом старшего помощника, который, естественно, даже сонным не выглядел. Собственно, поэтому доктор и злился. Мало того, что капитан умотался до такой степени, что забыл снять его с вахты, так ещё и этот издевается!..
У Маккоя было своё любимое место на мостике — за спинкой капитанского кресла. Стоять там и подавать время от времени язвительные комментарии в те моменты, когда не требуется его присутствие в медотсеке — вот его истинные задача и призвание. Но чтобы сидеть в этом пыточном устройстве, явно разработанном с целью ускорить у капитанов развитие венозного застоя в строго определённых местах организма, и как следствие, как можно скорее переправить их в штаб… нет, это не для него.
Внезапно тишину ночного дежурства нарушил мелодичный свист коммуникатора.
— Спок на связи, — откликнулся старший офицер по науке. — Да, капитан. Есть, капитан. Немедленно выполняю. Конец связи…Мистер Маккой!
— А? — Боунз вскинул голову. — Где клингоны???
— Исключительно в ваших снах, доктор. Вы можете быть свободны, я сменяю вас по дежурству. Прямой приказ капитана.
— Давно пора, — буркнул Леонард. — Кстати, хотел вас спросить…
— Что именно, доктор?
— Много ли сейчас на Вулкане полукровок?
— Почему вас так интересует этот вопрос? — Спок позволил себе слегка удивиться.
— Этот мальчик, Сэлв… Я обратил внимание, что у вас с ним несколько разная организация. В нём больше человеческого.
— Это и с чистокровными вулканцами иногда случается, — вполголоса прокомментировал Спок, — что уж говорить о потомках от смешанных браков.
— Что?
— Ничего. Несколько сотен человек, я полагаю.
— И это всё?! А в процентах?..
— Доктор, я просто никогда не интересовался этим явлением, невзирая на своё происхождение, — честно признался Спок, — но если вам интересно, я выясню. Что же до того, чьи гены преобладают… знаете, говорят, что этот процесс довольно непредсказуем.
— Вы как-то размякли, Спок, — покачал головой Леонард. — Переживаете за соплеменников?
— Подобное поведение более свойственно людям, доктор, — не моргнув глазом, соврал Спок. — Лично для меня в этом нет логики — я не врач и всё равно ничем не смогу им помочь. Оставляю эту прерогативу вам.
— Премного благодарен… кстати, куда делась эта девочка с косичками, что вечно крутится рядом с медотсеком?
— Спит, я полагаю, — невозмутимо ответил Спок. — Физиологически все они — лишь подростки, следовательно, быстро утомляются и нуждаются в отдыхе. У вас к ней какое-то дело?
— Да так… в своё время я интересовался историей двадцатого века, так что нам есть о чём поговорить. Она знает такие подробности! Слушаю, как страшную сказку просто.
— Все молодые люди давно уже спят, — повторил Спок. — Утром я отправлю их к вам на дополнительное обследование.
— Да, это правильно, — оживился доктор. — У Леи какой-то бледный вид, да и Серёгин особо здоровым не выглядит… ромуланца после удара по голове так толком и не осмотрели…
«Ну всё, почуял кровь, теперь не остановится, пока до всех не доберётся», — обречённо подумал вулканец. Ладно, ничего, пусть доктор развлечётся. Уж лучше эти юные курсанты, чем они с капитаном… а то этот коновал как затеет очередной профилактический осмотр — потом три дня из медотсека не выберешься!..
— Ступайте и вы, доктор, — миролюбиво предложил Спок и сел в капитанское кресло. — Вы же на ходу спите.
Доктор проворчал что-то протестующее, заходя в лифт, но разобрать, что именно, было уже невозможно. Он действительно спал на ходу. В прямом смысле.
Спок посмотрел на обзорный экран, в глубину холодного космоса, наполненного мерцающими скоплениями газа и сверкающими пылинками звёзд. Где-то среди них затерялась Земля.
Земля… Полуторамесячный отпуск, набор новых членов экипажа взамен вышедших в отставку, капитальный ремонт корабля… и неизбежная встреча с родителями.
Они возвращались домой.
* * *
…энтропия неизбежна. Не важно, сколь много мы сделали для сохранения Вселенной, она в конце концов умрёт. Но благодаря нашим усилиям она просуществует дольше на миг, на вечность, какая разница? Никто из нас не знает, родится ли новая Вселенная из обломков старой. Но наши усилия имеют смысл…нет наказания за бессмысленную трату дарованной силы, разве что тяжкое сознание, что Вселенная из-за потерянной энергии умрёт быстрее хотя бы на миг…нет награды за служение Жизни, кроме самой жизни.
Д.Дуэйн, «Как стать волшебником».
Конец третьей части.Часть 4. Дела семейные
Сквозь умирающие солнца и мрачные полуночи,И предательство, и уходящее доверие,Какую бы тьму ни послал мир,Любящие всё же встречаются у конца пути.
Беру Ларс.
…Сознание возвращалось до отвращения медленно, словно утро перед началом хмурого осеннего дня. Сознание было заключено в центре огромной чёрной сферы, сквозь которую не проникало не единого лучика света, и отчаянно стремилось выяснить, кому оно принадлежит, и куда ему, собственно, так настоятельно рекомендуют вернуться. Прошло какое-то время, прежде чем в кромешной тьме возникла первая брешь, вокруг которой тут же зазмеились сияющие трещины, и чёрная сфера начала раскалываться на части, выпуская его разум на свободу.
Что я такое?
Свет стал ярче.
Нет, правильнее будет сказать — кто я такой?
Кажется, я человек. Или нет?..
В этот момент один из тех осколков, что плавали теперь вокруг в сером мареве, окружавшем сферу, развернулся к нему своей внешней, зеркальной, стороной, на мгновение отразив молодого вулканца с серыми глазами и вечно растрёпанной чёлкой — с причёской у него всегда были проблемы; бабушка говорила, это из-за того, что он себе в детстве волосы ножом отрезал, вот они теперь и растут, как попало…
Осколки прекратили своё бесконечное вращение и рассыпались мириадами сияющих искр, которые с тихим звоном начали падать вниз, оставляя за собой лёгкое опалесцирующее свечение.
Ну вот и вспомнил всё, наконец.
Сорел попытался открыть глаза — один раз, другой. Безрезультатно. Откуда-то издалека, с другого края Вселенной, до него донёсся отзвук собственного имени, после чего кто-то дотронулся до его лица. Сорел поморщился. Касание повторилось. Да кто же это так обнаглел, с досадой подумал Сорел, продираясь сквозь серое марево навстречу нормальному миру, чтобы, по меньшей мере, прекратить это безобразие, о большем говорить, кажется, пока ещё рановато…
…Маккой без особых проблем привёл в сознание Сэлва, погружённого в поверхностный лечебный сон и, пока тот протирал глаза в окружении друзей, занялся Сорелом. Поскольку его состояние на момент погружения в транс было гораздо более тяжёлым, выходил он из него, соответственно, нелегко. В конце концов, Маккой сдался и применил к Сорелу метод простой, но эффективный, практикуемый преимущественно у вулканцев; проще говоря — навешал ему пощёчин, не забывая при этом громко звать по имени.
Спустя минуту Сорел открыл глаза, и Леонард почувствовал, как на его запястье сомкнулись твёрдые пальцы.
— Достаточно, — произнёс вулканец, удивляясь, как глухо звучит его голос, и быстро оглядел помещение, в котором находился.
Последнее, что он помнил — это джунгли Феранны и собственное прискорбное состояние. Похоже, с тех пор многое изменилось. Он вдохнул сухой и тёплый воздух медотсека и тут же закашлялся, вопросительно глядя на доктора. Маккой поднёс к его лицу дыхательную маску и заставил сделать пару вдохов аэрозоля с отвратительным запахом и вкусом, от которого у него закружилась голова, и всё поплыло перед глазами. Спустя мгновение кашель прекратился, как, впрочем, и головокружение, из чего Сорел сделал вывод, что лечение окончено, и можно приступать к рекогносцировке на местности.
— Ну нет! — Маккой с некоторым усилием уложил попытавшегося сесть вулканца обратно на койку. — Я вам, кажется, пока ещё не давал разрешения бегать по палате.
— Кто вы?
— На данный момент — ваш лечащий врач. Меня зовут Леонард Маккой, и я возглавляю медицинский отдел на этом корабле.
